Атака должна была начаться по выстрелу командира. Виктор выждал еще секунд десять и взвел курки – два негромких щелчка прозвучали набатом из-за адреналина, бушевавшего в крови Ракитина. По ком звонит колокол? Не важно. А важно, по ком раздается тихий щелчок взводимого курка или характерный лязг затвора.
Бандеровцы поначалу даже и не поняли, что их убивают. Они ринулись вперед, вопя «Москалей на ножи!», но при этом сами же и получали свои девять, или сколько там, граммов свинца. Подобраться незаметно не получилось, и лесные бандиты залегли, открыв шквальный огонь по замершему на путях бронепоезду. Ружейная трескотня заполнила ночь, стреляли из всего: винтовок, пулеметов, автоматов. Громыхало несколько тяжелых противотанковых ружей. Опушка леса и ближние подступы к полустанку озарились сплошной «иллюминацией» вспышек дульного пламени и трассеров.
Наваленные на нее рельсы, шпалы и инструменты для ремонта сдуло ударной волной. Сама платформа, неуклюже накренившись, сошла с рельсов. Впереди они поднялись изогнутыми стальными змеями. Чадно горели обломки шпал.
– Я знаю куды, за мной, хлопцы… Тилькы скоріш.
С утра, основательно подкрепившись, бойцы проверили свой броневик и уже собирались уезжать. Но тут по рации пришло срочное сообщение. Бандеровцы снова напали на «хлебный караван», но теперь уже по-другому.
В бронированной тесноте тяжело бьет отдачей танковая пушка. В прицел четко видно, как вздымается очередной черный фонтан и разлетаются маленькие черные фигурки. Серия взрывов встает на опушке леса, в темное небо взлетают искалеченные ветви, комья земли и те, кто подло вел обстрел, думая, что расстояние и густой подлесок убережет их от неминуемой, скорой и лютой смерти.