– У ней прячу, – сообщил Маленький. – Она дура, но не выдаст.
– Европейские женщины так старо выглядят, – покачал головой Маса. – Да и потом, господин, разве двадцать пять лет – это молодая?
Община снялась в одну ночь, бросив землю и дома. Переехала в Пруссию. «Христовым братьям» было все равно, что не поделили императоры – строгая вера запрещала служить земным владыкам, приносить им присягу на верность, брать в руки оружие и носить мундир с гербовыми пуговицами, которые суть оттиски с печати Сатаны. Поэтому на своих длинных коричневых камзолах, покрой которых за два с лишним столетия почти не изменился, братья пуговиц не носили – признавали только завязки.
– Да-да, – сбилась Головина. – Но я хочу по порядку. Потому что должна сначала объяснить… Месяц назад у нас с Мишелем произошла ссора… – Она вспыхнула. – В общем, мы расстались и с тех пор не виделись. Он уехал на маневры, потом вернулся на день в Минск и сразу…
– Я, голубчик, неслучайно вас именно в пятницу пожаловать попросил, – задушевно произнес губернатор.
– Да-да, конечно-ечно! «Троицкое подворье», в шесть, седьмой нумер, со двора, постучать два раза, три и еще два-ва. Может быть, все-таки не в шесть, а позже-озже? Сто лет не вставала в такую рань-ань.