– Нет, вовсе нет, – так же быстро ответила Ванда. Не слишком ли быстро?
– Даме приходить в ресторан одной не положено. Как с этим быть?
Кухарка была баба глупая, на язык невоздержанная, к хозяину непочтительная. Если и держал ее Грушин, то только по привычке и еще из-за того, что умела дура печь исключительные пироги с ревенем и печенкой. Но зычный ее голосина, которого Настасья отнюдь не берегла в вечных своих баталиях с соседской Глашкой, с городовым Силычем, с попрошайками, не раз отвлекал Ксаверия Феофилактовича от чтения «Ведомостей московской полиции», философских рассуждений и даже сладкого предвечернего сна.
– Стало быть, тысяч пятьдесят уже есть? – усмехнулся Ахимас. Певичка ему определен по нравилась.
Он подумал, что будет уместнее – несчастный случай или самоубийство, – и остановился на самоубийстве. Мало ли из-за чего может наложить на себя руки дамочка полусвета?
Перегнувшись влево, балагур толкнул спящую.