Третья попытка если и получилась лучше, то совсем немного.
Да, благодаря Чистоте, я спас девочку. Задержал разыскиваемого маньяка. Совершил, по моим моральным нормам, добрый поступок. Все это верно, но что все журналисты как с цепи сорвались? Остановка любого Прорыва куда как опаснее и сложнее. Но шума от этого случая подняли раз в десять больше, нежели после моего участия в отражении Прорыва на Орфеид.
Первый, будто сошел с картин Васнецова: широкоплечая рослая фигура, облаченная в кольчугу двойного плетения длинную, до колен, на груди усиленную квадратными стальными пластинами; голову защищает остроконечный шлем-шишак, вместо забрала — мелкая кольчужная сеть, оставляющая открытыми только глаза; на ногах высокие сапоги; руки надежно прикрыты перчатками почти по локоть из толстой дубленой кожи. В его правой ладони порхает, будто невесомое перышко, огромный топор, даже скорее легкий вариант бердыша. Сталь лезвия этого оружия чиста, без намека на ржавчину.
А нет, не пройдет у него этот трюк. Он им не вытирался, только создал вид. Намочил немного, да скомкал. Вот же сволочь, явно провоцирует.
— Ты первый из Рыцарей, кто посетил нас без приглашения. — в его словах нет и намека на осуждение, скорее в интонациях проскальзывает едва скрываемое то самое любопытство. И он сказал «нас», что меня по правде запутало и сбило с мыслей.
— Все кончилось, плохой дядя не встанет. Он жив. — Ага, вот ножницы. — Но не встанет, я его заколдовал. Не бойся, это просто ножницы. А сейчас я вытащу кляп, но можно тебя попросить не кричать? — Кивает, аккуратно вынимаю кляп и освобождаю её из веревочного плена. — Как тебя зовут?