– Я тебе разрежу, – погрозил коллежский асессор. – Дай-ка бублик, я страшно голоден. Перекусим и за работу.
Ахимас минуту постоял над ней, чувствуя диковинное шевеление в левой части груди. Потом тихо вышел.
Видно, Ванде тоже было слышно неважно, но это как раз было очень кстати.
– Соболев затевал какой-то дерзкий демарш. Возможно, переворот в духе восемнадцатого столетия. В общем то, что немцы называют putsch. Сами знаете, как Михаил Дмитриевич был п-популярен в армии и народе. Авторитет же верховной власти сейчас пал так низко… Да что я вам буду толковать, на вас все жандармское управление работает, слухи собирает.
Перед тем, как приступить ко второму пункту, пришлось слегка поработать мозгами.
– Картинка-с, – причмокнул пухлыми красными губами половой. – У нас на особом положении. Платит за квартеру триста целковых в месяц и на чаевые очень щедры-с.