В последующие годы он редко вспоминал о Евгении. Только если случайно что-нибудь напомнит. Или во сне.
– Со мной редко так разговаривают. – От шампанского взгляд певички не прояснился, а напротив стал грустным. – Больше лебезят. Сначала. А потом говорят «ты» и манят в содержанки. Знаете, чего я хочу?
– От них, от Петра Парменыча. – Миша обернулся, поднял ручонки. – Мы ведь что, мы люди подневольные. Он наш благодетель, он заступник. Но и спрашивает строго, и забирает, почитай, половину.
– Ну, этого я вам не скажу, – улыбнулся Ксаверий Феофилактович, откидываясь на спинку кресла.
Разработав программу действий, Ахимас повернулся на бок и моментально уснул.
Все хорошо. Хорошая жизнь, хороший конец.