Ахимаса, одетого приказчиком, дважды пытались ограбить и трижды залезали в карман, причем один раз успешно: незаметно полоснули чем-то острым по суконной поддевке и вытащили кошель. Денег там была самая малость, но мастерство впечатляло.
– Вот и наш заморский гость, – сказал губернатор, – обращаясь к двум важным господам, военному и статскому, сидевшим в креслах подле необъятного письменного стола. – Мой новый чиновник особых поручений коллежский асессор Фандорин. Назначен ко мне из Петербурга, а прежде служил в нашем посольстве на самом краю света, в Японской империи. Знакомьтесь, голубчик, – обернулся князь к Фандорину. – Московский обер-полицеймейстер Караченцев Евгений Осипович. Опора законности и порядка. – Он жестом показал на рыжего свитского генерала со спокойным, цепким взглядом карих, чуть навыкате глаз. – А это мой Петруша, для вас Петр Парменович Хуртинский, надворный советник и правитель секретного отделения генерал-губернаторской канцелярии. Что на Москве ни случись, Петруша сразу узнаёт и мне доносит.
Четвертый участник секретного совещания, Петр Парменович Хуртинский, промолчал.
– Обязан? – насмешливо переспросил Фандорин. – Однако!
Дата и место судебного процесса уже определились: 24 сентября в городке Мерлен, расположенном в получасе езды от бельгийской столицы.
Хуртинский зло покосился на Эраста Петровича, видно, недовольный напоминанием о своем плебейском происхождении.