Эраст Петрович осторожно откинул ситцевую занавеску, и отлегло от сердца – вот он, паскуда. Раскинулся на сундуке, борода торчит кверху, толстогубый рот приоткрыт.
– Вероятно, свои. Б-больше вроде бы некому.
Надворный советник приложил ладонь к накрахмаленной груди с орденом.
– Не погубите, голубчик! По старой памяти, а? Пожалейте, побалуйте старика, ссохся весь от безделья. Так бы вместе славно прогулялись!
Эрдели возмущенно воскликнул что-то по-грузински и отошел в дальний угол.
Азиат снова поклонился и ответил что-то успокоительное. Чиновник повысил голос, явно негодуя.