Обер-полицеймейстер отмахнулся. Оглянулся на Фандорина, улыбнулся в густые усы и открыл дверь.
– Господам офицерам Михал Дмитрич велел располагать собой. Сказал, что дойдет пешком, хочет прогуляться.
Перебрав все возможные варианты, Ахимас остановился на самом верном.
Ведищев отдувался, вытирая пестрым платком распаренную лысину.
– А известно ли вам, сударь, что в мае Мишель обратил в наличность все свои акции и ценные бумаги, забрал со счетов все деньги, сделал закладную на свое рязанское имение, да еще взял большую ссуду в банке?
– Дохтура! – простонал раненый. – Все расскажу, ничего не утаю!