В первый момент Гошу показалось, что он ослышался.
– Господин капитан, на к-корабле верховная власть – это вы. Комиссар только что разыграл перед нами имитацию судебного разбирательства, причем взял на себя роль прокурора и исполнил ее чрезвычайно убедительно. Однако в цивилизованном суде после обвинителя слово предоставляют з-защитнику. Если позволите, я хотел бы взять эту миссию на себя.
– Неужели мсье Ренье признался во всех этих невообразимых вещах? ахнула она. – Он на себя наговаривает! Должно быть, просто помутился в рассудке. Знаете, я давно уже замечала, что он немного не в себе. Это он сам сказал, что он сын раджи? Хорошо, что не сын Наполеона Бонапарта.
Я чувствую, что назревают грозные события, петля вокруг меня затягивается. Но не надейтесь, господа гонители, голыми руками меня не возьмешь!
Я, Шарль Ренье, делаю нижеследующее признание по доброй воле и безо всякого принуждения, единственно из желания облегчить свою совесть и объяснить мотивы, побудившие меня на совершение тяжких преступлений.
Не знаю, что там, но совершенно очевидно, что у профессора, или кто он там на самом деле, есть сообщники.