Шаман возвышается над мелкими собратьями грубой башней.
– … бухлишко, бухлишко, элитное бухлишко, – напевает он под нос, – О! Так и знал. Вот ты где.
Голос у Борма под стать комплекции. Мощный, с хрипотцой, ему бы шансон исполнять.
– Лет в двенадцать на веслах быть, когда надо сети менять – это жесть, – потираю запястья. – До сих пор помню. Еще и волны были, вода холодная. Я тогда два дня с постели в избушке встать не мог. Так все болело.
– Кроме ощущения, что сейчас еще и со спины грызанут, нет.
От Фавна мы спилили рога, пойдут Ислане на ремесло. Тело скинули на свалку. Тяжелый был гад. А вот грызг оставили, потрошили до ночи. Раз их Темные жрут, чем мы хуже? Ничем. Сделаю суп, нажористый, мясной. Отличное дело зимой.