– Я больше всего люблю Париж ранней весной, в марте, – мечтательно произнес сыщик. – Лучшее время года!
Золотая эмблема (правда, сначала Гош еще не знал, что это эмблема, – думал, брелок или булавочная заколка с монограммой владельца) могла принадлежать только убийце. На всякий случай комиссар, конечно, показал кита младшему лакею (вот кому повезло-то: 15 марта у парня был выходной, что и спасло ему жизнь), но лакей никогда раньше у лорда этой безделушки не видел. И слава Богу.
– That's the point, – одобрил Джексон, из врага вновь превращаясь в союзника. – The yellow bastard almost broke my wristI
Нет худа без добра. Теперь у комиссара появился если не единомышленник, то но крайней мере собеседник, к тому же отличавшийся удивительной наблюдательностью и на редкость осведомленный в криминологии.
Теперь же вернемся к «Преступлению века». В то время господин Аоно находился в Париже. Этот факт не вызывает сомнений и подтвержден в полученной мною депеше.
«Максимум того, что ей грозит – небольшой тюремный срок за покушение на убийство господина Аоно, – кисло молвил Фандорин. – Да и то найдутся смягчающие обстоятельства: аффект, потрясение, та же беременность. Больше ничего доказать не удастся – она блестяще нам это продемонстрировала.