Словно почувствовав, что я думаю о нем, могильщик напомнил о своем существовании самым неприятнейшим образом: тело перестало подчиняться мне. Словно гигантская марионетка, послушная воле кукловода, я неуверенно зашагал к хижине Карла, которому было угодно меня видеть. А заодно еще парочке типов.
– Подаааайте, люди доообрые, пресвятой Амалии ради, убогому!
– На могиле лежит охранное заклятие друида: не хотел он, чтобы враги что-нибудь с телом сына сделали. Да и слухи ходят о сокровищах друидских да знаниях тайных, что в земле этой сокрыты. Поэтому никто из живых подойти к могиле не смеет. Сразу вырастают побеги терновые, хватают его и пытаются прорасти в тело, опутать сердце ветвями колючими. Частенько приходится мне из кустов тела изувеченные доставать. А вот с самими побегами ни мне, ни кому другому не справиться – убьют.
– Это он? – вопрос задал таинственный «непись».
Вместо ответа я вытащил из сумки шарик и бросил его через решетку, заменявшую дверь. Тот ударился о противоположную стену и выпустил черное щупальце.
Первый мой снаряд сбил чудо-белочку на землю, а второй перебил одну из лап. Полоска здоровья проклятой твари уменьшилась почти на две трети, окрасившись оранжевым. Противно заверещав, белка швырнула в меня птичий череп, который перед этим пыталась разгрызть.