Позднее его высочество объяснил мне, что грубая, монотонная поверхность глины гораздо лучше подчеркивает великолепие игры и света камней, чем золото или слоновая кость. В этом я имел возможность убедиться. Багдассар медленно поднес усыпанную перстнями руку к крышке ларца, стремительным жестом откинул ее, и… Я ослеп, господа! – Голос профессора дрогнул. – Это… Это невозможно передать словами! Вообразите таинственное, мерцающее, многоцветное сияние, выплеснувшееся из темного куба, и заигравшее радужными бликами на мрачных сводах подземелья! Круглые камни были уложены в восемь слоев, и в каждом по шестьдесят четыре граненых источника нестерпимого блеска! Эффект, безусловно, еще более усиливался из-за подрагивающего пламени единственного факела. Я так и вижу перед собой лицо раджи Багдассара, омытое снизу этим волшебным светом… Ученый снова закрыл глаза и умолк.
Русский плечо подставлял, дверь открывал, драгуну давал должный отпор, но признаков влюбленности, паршивец, никак не проявлял.
– Когда же нас все-таки выпустят на берег? – жалобно спросила мадам Клебер. – Все уже гуляют по Бомбею, а мы сидим, сидим…
Уж не с госпожой ли Санфон была назначена эта встреча, которой воспрепятствовал приступ подагры, столь некстати приключившийся с бедным коллекционером? Редакция не берет на себя смелость выдвигать собственную версию, однако считает своим долгом обратить внимание комиссара Гоша на это примечательное обстоятельство. Ждите наших новых сообщений на эту тему.
Затем капитан попросил всех очевидцев инцидента перейти в салон «Виндзор» и обратился к нам с речью, исполненной силы и достоинства. Прежде всего он извинился за случившееся. Попросил, чтобы мы никому не рассказывали об этом «прискорбном случае», так как на пароходе может начаться массовый психоз. Пообещал, что матросы немедленно прочешут все трюмы, междудонное пространство, погреба, склады и даже угольные ямы. Дал гарантию, что никаких чернокожих взломщиков на его корабле больше не будет.