Кожа на них потрескалась и стала мягче лошадиных губ. В приличном обществе в таких сапогах не появишься. Я этого и не делаю – сапоги предназначены для иного.
Рука у канцлера и впрямь подрагивала. Он достал из кармана батистовый платочек и высморкался, что отнюдь не помешало ему въедливейшим образом рассмотреть сначала Варю, а потом Эраста Петровича, причем на последнем взгляд легендарной личности застрял надолго.
И ведь накаркал. Минуту спустя сзади раздался приближающийся стук копыт.
– Вы льстите покойнику, Варвара Андреевна. Все гораздо проще. Если это и уравнения, то весьма незамысловатые. Правда, с одним неизвестным.
Зато за столом, грозно насупившись, сидел сам Лаврентий Аркадьевич Мизинов.
Варя увидела, что Перепелкин смотрит на красавца-генерала глазами прибитой собаки.