Сон, конечно. Ведь что такое сны, я читал: это обрывки мыслей, впечатлений, всего того, что ты видел, или что пришло в твою голову во время бодрствования. Мозг все перемывает, собирает рисунок, как калейдоскоп складывает картинку из стеклышек, и получается вполне себе логичный сон. Логичный для сна, конечно же. Я до самой своей смерти иногда летал во сне. Прыгну со скалы в пустоту, и…полетел, понесся, раскинув крылья-руки! А внизу, очень далеко внизу — зеленая долина и маленькие такие, как игрушечные домишки. А я рассекаю воздух грудью, проношусь над крышами домов, и люди показывают на меня пальцами. А я хохочу, хохочу — легкий и свободный, как птица!
Маг провел над лицом Герды ладонью, из которой исходит голубоватый свет, а потом просто сдернул с нее одеяло, оставив девушку совсем обнаженной. Герда непонимающе посмотрела на мага, потом на меня, вскинулась с кушетки, бросилась к выходу из дома! Толкнулась в дверь — раз, два, потом таким же шальным взглядом посмотрела вокруг, охнула, и…застыла на месте, прикрыв руками лоно и груди.
Нет, не отсиделись. Но что я мог поделать? Ну, вот что можно поделать с двумя упертыми старыми вояками, да еще и бабами впридачу?! Сейчас мне вспоминать об этом горько и больно. А дни, когда мы скакали под двору под ироничные замечания старой наемницы кажутся настоящим раем. Сейчас я лежу на кровати в небольшом домике, состоящем из трех комнат и кухни, смотрю в потолок и думаю, как я дошел до такой жизни.
— Написано, господин… «Шораш ни лезь на наш базар!»
Опасно, конечно, можно и самому пораниться и отправиться на тот свет, но…очень, очень заманчиво. Если таскать с собой антидот от яда на звездочках, то вполне можно было бы с ними поработать.