— Нет! — Селена не задумалась ни на секунду — Если она тебя послала к этому меняле, значит ему верила. Скорее всего, тот сам решил тебя ограбить. Или те, кто был за занавеской. И Аурика никогда не скажет, где ты поселился. На тебя ей плевать, а на меня — нет. Придут к тебе — достанут и меня. Так что сиди спокойно и не высовывайся. Недели две точно придется сидеть на месте и не вылезать. Давай, иди мойся, если наелся, и отдыхай. Все!
— Вот что, бабка! Отдай деньги и умри спокойно. Мы не будем тебя мучить! Умрешь — как уснешь, обещаю! А если начнешь кричать, сопротивляться…между прочим, из этой лавки ничего не слышно. Ни одного звука. Так что и орать бесполезно. Ну? Тебе что, помочь достать монету?
— Очень! — сознался я со всей искренностью шестнадцатилетнего парня — Замечательные сиськи! И все остальное.
— Как ты смеешь, дрянь! — мужчина, появившийся из дверей дома, сделал шаг к вынырнувшей из небытия падчерице и замахнулся тростью, которую держал в руке. Девушка не испугалась, не отшатнулась — будто из воздуха у нее в руке появился небольшой блестящий клинок…взмах руки…хрип…и мужчина осел на землю, а из-под пальцев, зажавших горло, у него выбились темно- вишневые струйки крови.
Ну а дальше — нож, который пучками срезал ее завшивленные волосы, боль от порезов на коже головы и ощущение полной беспомощности, когда с тобой сделают все, что захотят, а ты ничего, совсем ничего не можешь сделать. Впрочем, это-то чувство ей было уже хорошо знакомо.
Нахожу взглядом брошенное на спинку стула платье, в котором я ее сюда принес, беру, бросаю девчонке. Думал платье упадет на пол, не успеет поймать — ан нет, ловко так схватила, как кошка птичку! Тут же натянула на себя этот сарафанообразный прикид, прислонилась к двери, внимательно следя за поведением двух потенциальных насильников, да так и осталась стоять, больше всего напоминая собой загнанную в угол бродячую кошку.