Крепче сжал узкую ладошку, доверчиво лежащую в его руке, шагнул от алтаря…
В седло немолодого и явно смирного каурого жеребца она взлетела, едва коснувшись стремени носком сапога — только накидка взметнулась синими парусами-крыльями. Кокетство, конечно, чистое кокетство! Подобрала поводья, погладила теплую конскую шею, откровенно красуясь выправкой. Отец, кавалерийский офицер, влюбленный в верховую езду, учил дочерей сидеть на лошади чуть ли не раньше, чем ходить, да и в Академии был чудесный манеж, где будущих боевиков гоняли на совесть. Пресветлый, как же хорошо снова оказаться верхом!
— Бараны, — задумчиво произнес Тибо в дверях. — Два барана, значит. Молодых, рогатых… Верно, миледи?
Она молчала и ждала. Ждала, конечно, его слов, а Эйнар не мог их выдавить, потому что все безнадежнее понимал, какая между ними пропасть. Между урожденной аристократкой древнего рода и бастардом-наемником, дорвенанткой и северянином, магичкой и обычным солдатом. Хуже того — между мужчиной, который влюбился глупо и отчаянно, и женщиной, для которой он всего лишь хлопотная обуза.
Ло улыбнулась отражению, примеряя эту новую улыбку счастливой женщины, как лучшее украшение. А наряд, который подойдет к ней для первой брачной ночи, она и так знала. Прости, Мелисса, но придется тебе выходить замуж в собственном свадебном платье, на подарок короля у твоей сестры совершенно другие планы!
— Ну, одной смертельной тайной больше, одной меньше… Мы отбили тело Лейва, но ваши некроманты успели выпотрошить его разум. И счет пошел на дни. Мы увязли в Руденхольме, как муха в смоле, но и ваш Криспин не мог отвести войска. И тогда Сигурд предложил: пусть они уходят, а мы пойдем следом. Потому что у него, у Сигурда, есть ключ. Не к Руденхольму, к человеку, но так вышло, что и к Руденхольму тоже. Пару месяцев назад где-то под Турасом в плен к людям Сигурда попал молодой дорвенантец-маг. То ли боевик, то ли некромант… Целителей или стихийников мы обычно не трогаем, но этих-то — сами знаете. Когда парня начали резать на ремни, он заорал про выкуп. За него, мол, дадут очень много! Имени парня Сигурд не сказал, это ведь его добыча, его план — значит, и слава его. Тупая жадная скотина… Но клялся Волчицей, что за мальчишку нам отдадут Руденхольм.