«Отвернись, — беспомощно подумала она. — Никого здесь нет, слышишь? Уж точно здесь нет меня, одетой в одну рубашку дурищи с распущенными волосами, которой вдруг пришла прихоть разглядывать такого же полуголого мужчину. Да плевать, что он мой муж! Я все равно его терпеть не могу! А из-за того, что муж, тем более!»
— Готово, миледи. Можно снимать, — прощебетала девица и добавила с благоговением: — Время мерить свадебное платье, миледи…
Тильда подскочила, заглядывая в глаза с неподдельной тревогой.
— Польщен, что вы оценили, миледи, — уголками губ усмехнулся король. — В свою очередь, я тоже прошу прощения, что использовал вас подобным образом. И, разумеется, за тот маленький гадкий спектакль, после которого вы ринулись в брак с первым встречным, лишь бы избежать моих домогательств.
Эйнар уезжал из дома с тяжелым сердцем. С Тильдой разговор не задался: дочь смотрела в пол, сопела и молчала. Иногда поднимала глаза, зеленые, как у Мари, но пасмурные, и снова утыкалась взглядом в пол. А он не понимал, что делать. Кричать? Наказывать? По себе знал — только хуже будет. Характер Тильда унаследовала от него полной мерой, а сам Эйнар в ее возрасте после материнского выговора мог на несколько дней сбежать из дома в лес, дурак малолетний… У него и шалаш там был устроен для таких случаев, и снасти охотничьи да рыбацкие припасены. Сейчас бы он сына за такое выдрал, не жалея, но его-то драть было некому, а на Тильду рука не поднималась даже после сегодняшнего.