От собственной глупости и несправедливости, которые Ло прекрасно понимала, но сделать с ними ничего не могла и не хотела, было особенно гадко. Да, она не имеет никакого права… Но ей не нужны права, она всего лишь беспокоилась! А вот теперь ни за что не покажет тревоги, пусть Кирпич не думает, что она из-за него…
Но людям свое паршивое настроение показывать было нельзя, они и так боялись. Поэтому, когда Малкольм с Лестером и парой солдат ушли в деревню, Эйнар начал с того, что нашел дело остальным. Четверо пошли в дозор, наблюдать за деревней и дорогой — хватит уже незваных гостей. Двоих он отрядил за водой, да не к деревенскому источнику, а к ручью, где вода менялась постоянно и вряд ли была заражена. Еще двое отправились искать подходящее дерево, чтобы вырезать длинные крючья — прикасаться к трупам не следовало даже в перчатках. Оставшимся выпало обустраивать временный лагерь: дорезать остальных гусей, раз уж придется здесь ночевать, наломать сухого вереска для подстилок и выкопать яму, куда отправится то, что останется от тел после костра.
— А я пирог печь научилась, — всхлипнула она. — Только он вчера сгорел. Я еще сегодня испеку, ладно?
… Рыжая лиса чутко повела ухом, глянула в сторону надвигающейся стены огня и прянула с холма. «Почему так близко? — беспомощно удивилась Ло. — Я должна была перехватить огонь раньше!» Пальцы сложились в привычный аркан, но магия молчала. Ничто не шевельнулось внутри, не потекло, как всегда, живым сладким золотом по жилам. Близко! Совсем близко! Огонь гудел, и перед ним, летящим по долине, дрожало зыбкое марево раскаленного воздуха.
— Купальня… — вспомнила она после позднего обеда, опять съеденного на ходу прямо во дворе. — Лестер, ее можно хоть как-то использовать?
— Белая? Но это… — Эйнар замолчал, сообразив, что действительно всегда принимал ее, как само собой разумеющееся, видя в храмах. — Просто белое место, ваше величество. Место, где сходятся все цвета…