— Что ж, пригодится вашему сыну, — продолжал улыбаться ярл, держа увесистый красавец-клинок легко, словно прутик. — Не обижайте меня отказом.
— Простите, — прошептала она покаянно. — Лестер, простите меня, ради Благих. Я не хотела… Ну зачем вы так напрягались? Обошлось бы. А если нет, я сама виновата. Простите…
Эйнар замялся на миг, не зная, что положено делать по этикету, йотуны его побери, а потому повел себя, как обычный невиец, вернувшийся домой с гостем, — представил ему хозяйку дома. И, кажется, угадал. Ярл подошел к лестнице, говоря положенные слова…
— Госпожа моя Претемнейшая, милосердная и справедливая… — бубнил мальчишка, пока Маркус стягивал черную щель, как швея — прореху.
— Не совсем так, миледи, — тяжело уронил Эйнар. — Даром вас наделил Пресветлый, и ему плевать, что я об этом думаю. Хотя если бы меня спросили, я бы сказал, что война — неженское дело. Не потому, что женщины недостойны, а потому что их дело — дарить жизнь, а не отнимать.
А он, выходит, наговорил такого… Но кто же залил проклятое платье?