— Вполне, — безмятежно отозвалась она, чуть откидываясь на спинку стула. — Что, уже болтают?
— Бред умирающего, — фыркнула Ло, снова краснея. — С такими ожогами ему и Милосердная Сестра могла привидеться, а то и сразу Претемная Госпожа, к которой он чуть не отправился. Я — плакала? Если и так, точно не по нему. Поверьте, мне было о ком плакать в тот день.
— О, не так быстро… — протянул король, откидываясь на спинку резного деревянного кресла с бархатной обивкой и снова разглядывая Ло с каким-то подозрительным вниманием. — Вы же понимаете, моя дорогая леди, что в этом деле я иду наперекор собственным принципам? Да еще и рискуя поссориться с магистром Саттерклифом. Думаю, будет справедливо, если вы тоже ответите мне небольшой приятной услугой. Скажем, потратите один-два месяца, чтобы скрасить мое одиночество по вечерам и ночью. Леди Мэвелли, моя прошлая фаворитка, недавно решила устроить свою жизнь, составив счастье одного из моих же генералов. Понятное желание для женщины, я совершенно не в претензии. Но засыпать в холодной постели не люблю.
— Я пилюлю у нее выбила, болван! — рявкнула Ло. — И у меня, между прочим, другие лекарства есть! Обычные лекарства, которые тоже нельзя лопать, как конфеты! Сами своей дикарке объясните это как-нибудь! А заодно — что нельзя воровать! И знаете что, вы сами виноваты!
— Это горцы, миледи, — безрадостно отозвался Рольфсон, не сводя глаз с приближающихся людей, которых было уже довольно много. — Они верят, что женская кровь делает землю бесплодной, что луна сделана из сыра, который каждую ночь обгрызает небесная мышь, что мальчиков нельзя кормить перепелиными яйцами, а девочкам вредно смотреть в колодец. Почему бы им не верить и в сожжение заразы? В этом хоть какой-то смысл есть.
Интересно, зачем он спрашивает о том, что и так прекрасно знает? Уж если Рагнарсону донесли о ее замужестве, то и историю с Руденхольмом рассказали во всех подробностях.