— И что же вы хотите, моя госпожа? — прозвучало, наконец, с неподдельным интересом.
— А у тебя, — окончательно плюнув на этикет и перейдя на ты, закончила Ло, — появилась волшебная отмычка. Ну понятно, здесь такое творилось — не только ключ потерять можно было.
— Какой практичный подход, — тихо отозвался на это Маркус. — Настоящий Ставор, надо же!
Мэтр Тюбуи, худой и носатый, в суконном черном сюртуке и белой крахмальной манишке похожий на аиста, вызывал у Ло не отвращение, но неприязнь уж точно. Нет, он держался безукоризненно вежливо, но даже не холодно, а с полнейшим равнодушием. Мэтр Тюбуи видел в ней дорогой и способный доставить хлопоты груз, который следовало довезти в целости и сохранности от его величества коменданту Рольфсону. Это не просто раздражало — у Ло в глазах темнело от бессильной злости. А впереди были две недели пути и одна карета на двоих, где она сможет уединиться только на краткие минуты утреннего и вечернего туалета. Баргот побери этого стряпчего! Или помоги, Пресветлый, его не убить…
— Отец велел мне выжить, — мерно ронял слова юный князь. — Выжить, вернуться и отомстить. Чтобы никого из Бартеневских не осталось, ни единого с их порченой кровью…
— Нет, это местный стиль. Наш, столичный. Язык цветов, иллюзия, даже письмо это. Думаешь, вольфгардец назвал бы себя моим другом? У них ведь как? Произнесенное или написанное слово получает силу клятвы. Это не они.