— Какой он, нафиг, коричневый, — несколько ошеломленно прошептал я, рассматривая серого в красную крапинку гада.
Мы тяжело плюхнулись где-то посреди покрытых снегом и льдом пологих холмов, пропахали нехилую борозду и остановились. Я слез с дракона, тот принялся отряхиваться и отколупывать с себя ледяную корку.
Я сидел в небольшом кафе и с тоской рассматривал кружащиеся за окном снежинки, падающие на обледенелую скользкую мостовую.
Пошарив взглядом по статуе, я обратил внимание на требовательно протянутую правую руку старичка и вложил туда ключ.
Резерва нет уже — все сейчас на стенах. Так что это начало конца. Любой прорыв — и все.
А затем здоровье Наместника скатилось до семидесяти пяти процентов — и наступила феерия.