– Из учителей она одна из всех не считала меня типа конченым дебилом, – мямлит он глухим, будто ватным, голосом. – Читала со мной этого, как его… Шекспира, ну. Там страниц до фигища, а мы с ней дочитали, прикиньте. Я как услышал, что она померла, меня конкретно сплющило.
– Уве побий къёвуна! – сказала трехлеточка и энергично закивала коту: наверное, почувствовала, что нескрываемая неприязнь Уве к медицинским учреждениям нуждается в расшифровке для тех, кто не наблюдал ее воочию в прошлый раз.
Уве смотрит на него. Потом на нее. Ссора закипела – не унять. Прямо два чайника на плите – кто кого пересвистит.
И когда между ними остается метров пятнадцать-двадцать, Уве, в сердцах помянув нечистого, преспокойно, словно просто вышел прогуляться до соседней кафешки, отходит в сторонку и вскакивает на платформу.
Никто ведь и не собирался, снова здорово, торчать перед этой больницей. Чтоб им пусто было, этим больницам, в третий раз за неделю притащились сюда, леший их забодай. Но разве у него был выбор? Нет, со всей честностью Уве признает, что торчат они тут из-за самого подлого шантажа.
– На твоем месте я бы первым делом изучил распечатку с адресами сайтов, которые ты смотрел, – советует Патрик.