Казимира Иосифовича относят и усаживают в кресло, находящееся в глубине сцены, у окна.
Ян: М-миллион? Мил-ли-он?! Подлец! Пройдоха!
Аркаша лежит, чуть в стороне на полу сидит Ян с револьвером в руке. Инга тоже на полу, близ столика, её лицо в крови.
Слюньков (читает): «Сего тридцатого августа 1882 года, находясь в здравом уме и трезвой памяти, я, Сигизмунд Иосифович Борецкий, в присутствии нотариуса Степана Степановича Слюнькова…» (кланяется и вскрикивает, хватаясь за поясницу). Проклятая поясница! «…Слюнькова объявляю мою последнюю волю касательно принадлежащего мне…»
Вприпрыжку убегает. Фаддей, ворча, уходит следом.
Голос Яна: Да откройте же! Эврика! Эврика!