– И да, Остап Владимирович, не думаю, что стоит держать наших пассажиров в душных каютах. Великолепное утро. А еще – скажите сигнальщикам, если у пассажиров найдутся к ним вопросы, пусть уж удовлетворят любопытство наших гостей, – обратился капитан к старпому.
Другое дело, что эффективность стрельбы на дистанции более пяти тысяч метров оставляет желать лучшего. Тут многое зависит как от выучки личного состава, так и от характеристик самих орудий.
Рудаков все понял и начал собирать учебные пособия. А что тут делать? Согласно уговору профессор должен заниматься с ним с восьми утра и до часу дня, с незначительными перерывами, чтобы у парня мозги не закипели. Потом у него обед с неизменной бутылкой. В ужине Проскурин нужды не испытывал. Завтрак включал в себя… Н-да. За прошедшие два дня он ни разу не завтракал. Только выпивал чашечку кофе и курил папиросы. Причем дымил, не стесняясь, и во время занятий.
Подобное поведение для Измайлова было нормальным. Он нередко присаживался вот так на корме и смотрел на струящийся кильватерный след. В особенности ему нравилось наблюдать за ним, когда яхта шла под парусами. Поэтому рулевой не обратил на него никакого внимания.
– А патронов не жалко, Дорофей Тарасович? – хмыкнул парень.
Почтмейстер приклеил марку, проставил штемпель и, смахнув монету, определил письмо в плоский ящик, в котором уже набралось десятка три конвертов.