Рудаков неловко дернул затвор. Извлек из подсумка массивный и тяжелый патрон, удерживая его пальцами, которые вдруг стали неловкими, словно сосиски какие. Едва не выронив, уложил на полку и суетливо, едва управившись с затвором и краснея от стыда, как красна девица, только со второй попытки дослал его в патронник.
Однако есть разница между различимой речью и доносящимся шумом. А крики… Крики только приветствуются, потому как играют на нервах сообщника.
– Ну на-адо же, новость какая! – всплеснул руками тот. И к Рудакову: – Сказывай уже.
– Отчего же не подработать. Вещички найдется куда пристроить? А то у вас тут полно охотников до чужого добра.
– Сейчас еще немного приблизятся и врежут так, что мало не покажется, – нервно сглотнув, поддержал его наводчик второго орудия, левого борта.
– Ну вы чего, опоздаем же, – недовольно пробурчал поджидавший Николай.