– Елизавета Давыдовна приняла мое предложение руки и сердца, – сообщил Миша после того, как мы утолили первый голод. За столом я видел, что он рвется чего-то рассказать и даже догадывался, что именно, но повода заговорить не дал. Не следует говорить натощак о серьезных делах.
В отеле я велел служителю отгладить мой парадный мундир (к Игнатьеву я ездил в повседневном) и начистить ботинки. Сам же принял ванну и побрился. Осваиваю местные традиции. В России бреются утром – для начальства и коллег по работе, французы вечером – для любимой женщины. Соблазнять баронессу я, конечно, не собирался, но произвести благоприятное впечатление следовало. Пока я занимался собой, принесли отглаженный парадный мундир и сияющие ботинки. Я расплатился, не пожалев чаевых, перецепил на мундир ордена, надел его и рассмотрел себя в зеркале. Сойдет.
– Главный врач клиники, доктор Бернар, – напомнил мне Шарль шепотом.
– Нет, ваше превосходительство! – сообщил подчиненный.
– Не ошибся, – сказал порученец. – Вы князь Мещерский, лейб-хирург русской императрицы и жених ее дочери. Мой патрон с вами не знаком, но много наслышан и убедительно просит принять его предложение.
– И я не хочу, чтобы она забеременела до свадьбы.