– Засиделся с друзьями за картами, – ухмыльнулся хлыщ. – Компания оказалась приятной, не заметил, как ночь пролетала. Лег вздремнуть на пару часов и проспал. Ну, вы понимаете, князь, – он подмигнул.
С новым маршрутом в МИДе согласились не сразу, но все же утвердили. В середине сентября делегация села в поезд и покатила в Котлин. Меня сопровождали пятеро человек (Шарль не в счет). Бухвостов и Никитина, чиновник МИДа со смешной фамилией Трусов (между прочим, столбовой дворянин) и два жандармских офицера: Водкин и Пьяных. Как будто специально подбирали! Хотя жандармы мне понравились: крепкие парни с острыми взглядами, немногословные и вежливые. Чиновник, наоборот, оличался словохотливостью и буквально грузил всех своими сентенциями. Похоже, его распирало от ощущения собственной значимости – назначен сопровождать будущего мужа наследницы! Все члены делегации, за исключением меня, свободно говорили по французски. Вот и славно! Будет кому переводить. Хотя Шарль заверил, что для общения с медиками лучше его не найти, поскольку обычные люди терминов не знают. Он будет рад предложить свои услуги, причем, бескорыстно, поскольку для него это честь. Так я поверил! Тереться возле знаменитости – дело прибыльное.
Кликнуть не получилось. В ресторан вошел Трусов с каким-то типом. Оглядев зал, он заметил нас и направил стопы, как писали классики, к нашему столику. Подойдя ближе, парочка встала и поклонилась. Причем, спутник Трусова небрежно кивнул. Я окинул его взглядом. Молодой, но держится надменно. Рожа небрита и помята, как и вицмундир с петлицами титулярного советника. Веселая ночка была у хлыща.
– Нет, конечно, – улыбнулся Горчаков, – но примас этого не знает и беспокоится. Я его успокою и предложу взять на себя продовольственную помощь полякам. Мы снабжаем, ксендзы раздают.
В Могилев санитарный поезд прибыл утром. Михаил попрощался с коллегами, с которыми успел свести знакомство в пути, подхватил чемодан с подарками, саквояж с личными вещами и вышел на привокзальную площадь. Стоявшие там извозчики, разглядев погоны приезжего, соскочили с козел, и наперебой стали зазывать врача в свои экипажи, именуя его, кто высокородием, а кто – и превосходительством.