Не то чтобы она сумела меня удивить, но в амплуа доброй бабушки я её ещё не видел. Да, некоторые пытались подняться, но доброе «лежи, не усугубляй раны», действовало безотказно. Величие, гордость, надменность — всё улетучилось из её образа, оставив лишь доброту и сострадание. Домашние, если так можно выразиться, доброту и сострадание. Щукина с компанией мы тоже навестили, они шли на поправку и обитали в одной из палаток, где лежали выздоравливающие. Вот тут-то Атарашики и опростоволосилась, просто Святов, Ёхай и Щукин подскочили настолько быстро, что она и пикнуть не успела. И ладно Щукин, он знаком со старухой, а вот от парочки «учителей» я такого не ожидал. Ну а вслед за ними повыскакивали и остальные пациенты. Но тут уже, похоже, просто за компанию — если уж начальство вскакивает, то и мне надо от греха подальше. А орать на всю палатку Атарашики было уже нельзя — положение обязывает, как говорится.