— А на Северный полюс?.. Я читал… — воодушевился Павел. — Представляешь, ты на своём аэроплане откроешь Северный полюс! А вокруг снега, снега…
С гимнастёркой врач церемониться не стал, а попросту отхватил у неё рукав выше раны и оголил раненую руку. Ранение оказалось не таким уж страшным. Кость была не задета, пуля по касательной задела мягкие ткани руки и вырвала кусок мышц с кожей. Доктор начал обрабатывать рану, и я закусил воротник гимнастёрки, боль была ещё резче и сильнее, чем до этого. Затем доктор наложил повязку и подвесил раненую руку на перевязи, мне стало полегче. Пиджак я попросил надеть мне на одну руку и накинуть поверх пострадавшего плеча, чтобы не привлекать взгляды своей амуницией. Я поблагодарил доктора за обработку раны, Ленина за беспокойство и даже Гиля за то, что довёз, и наивно собрался уходить. Но тут в кабинет стремительно вошел худощавый человек в распахнутой солдатской шинели, с узким лицом и русой острой бородкой. Дзержинский…
— Лиза, здесь будет только хуже, еще года два точно, — сочувственно глядя на девушку сказал я.
Мы с Калвисом одновременно кивнули, а он ещё добавил: "Так точно".
— Снова мимо… — разочарованно произнёс Громов.
Лиза собрала мне продуктов в дорогу, чуть-чуть поревела, потом я её успокаивал, и вот рано утром я потопал к Саратовскому вокзалу с предписанием погрузиться в любой, отправлявшийся в Царицын эшелон. Составы ходили, место в теплушке нашлось, дорога пролетела быстро, быстрее первой поездки, когда я ехал с полком в неизвестность.