— А что, без Троцкого никак нельзя? — возмущается Ленин.
— Наши через полюс пролетят и на льдины высадятся. Точно тебе говорю. Вот веришь? — я посмотрел на Ивана.
— Нет, Лиз, не обойдется, — мрачно сказал я, — Еще холера будет. И испанка. Всё этом году.
— Повезли их в милицию, — сказал я Павлу. — Там решим, что делать.
Я понял, что я, выходит, могу многое поменять в этой истории, сделать что-то важное, а что может быть важнее спасения человеческих жизней? Мне вот почему-то и для чего-то чудесно подарена ещё одна молодая жизнь, сколько бы в ней не было отмеряно. И я догадывался, что среди живущих здесь людей у меня самые большие возможности по сознательному влиянию на историю. Все многочисленные участники всевозможных конфликтов на огромной территории бывшей Российской империи, тянущие каждый в свою сторону, надеялись победить на своих условиях, тешили себя иллюзиями, за кем пойдёт народ, а за кем не пойдёт, и даже победившие в конце концов большевики тыкались наугад, не имея представления о нужных действиях, меняя тактику на ходу и набивая шишки на практике. Но я то — знаю, что было и что должно быть. И могу это изменить… наверное… Вот и вопрос — что я хочу достичь, и второй вопрос — как?
— Скверное дело, молодой человек, — задумался Маршалк. — Вы уверены, что это ЧК.