— Не вы одни, — сурово сказал Петерсонс. — Мы тоже совместно с латышскими стрелками формируем сводный отряд на очень важное для нашей Советской республики направление. Пойдёшь с ними. Розенталю я позвоню. Через два дня сбор, за неявку спросим по всей революционной строгости. Всё понятно?
— Да, сейчас в Красной Армии, — подтвердил я. — Но полк мой в Царицыне.
— Фалалеева, милицейского комиссара, ктой-то убил, говорят. Сказывают, бандиты из столицы своих вызволяли. А кто говорит, чекисты из Москвы приезжали и убили его и ещё троих. Половина милиции разбежалась, а другие в добровольцы к белым записались.
— Благодарствую! — ответил я. — Я и сам ежели что, не тушуюсь — как-то двоих без пуль руками упокоил. Но за уважение благодарю! — Мы пожали руки и расстались довольные друг другом.
— Мы, наверное, в фабричном районе, в центре должно быть по-другому. Ярославль город старый, — обнадёжил я.
— Ну, про твой наган в новой кобуре мы и сами знаем, — подключился Павел, — а вот ещё один где?