— Берите её, товарищ Кузнецов, — махнул Минин рукой.
— Дело нужное, — согласился Востриков, — нашему молодому государству нужны свои рабоче-крестьянские инженеры и специалисты. Это в текущий тяжёлый момент мы вынуждены пользоваться услугами "бывших", кто уже готов работать на народное государство. Но если передумаете, мы вам всегда рады, слышь, Лизавета? Я уж думаю недолго это продлиться — с контрреволюцией покончим, бандитов выловим, и установим строй социальной справедливости, — уверенно произнёс он. Востриков взял потрепанную брошюрку в мягкой обложке, пролистал, открыл её на нужной странице и воодушевлённо прочёл: "Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины, эксцессы неизбежно начнут отмирать."
— Нет, — Осипов смотрел прямо перед собой.
— Тогда и в мой эшелон пулемёт, мандат на получение ремонтных материалов и обычную открытую платформу, — озвучил я требования. — На путях давно стоит одна такая, двухосная.
В той реальности бронированные машины под винтовочным и пулеметным огнём, как я читал, невредимые подошли тогда к линиям обороны красной дивизии, прорвали заграждения из колючей проволоки и, выйдя на уровень окопов, стрельбой из пушек и пулемётов вдоль оборонительных позиций смели оборону красных. Отдельные очаги сопротивления подавлялись следующими за танками бронеавтомобилями и конницей. Непривычные к таким неуязвимым смертоносным механизмам множество красноармейцев в панике бежало. За несколько часов красноармейская дивизия перестала существовать, и путь на Царицын был тогда открыт. Психологический эффект был схож с первым применением танков на реке Сомма в 1916 году, когда германские солдаты чувствовали себя совершенно беззащитными перед бронированными махинами. Да что говорить про танки, если по воспоминаниям и казачья конница предпочитала отступать, если видела у противника пулемётный бронеавтомобиль.