Из Москвы прибывали одно за другим подкрепления, в отсутствие боевых действий с белочехами в европейской части, красноармейских частей хватало. А сопротивление восставших, напротив, стало слабеть. Где "снайперами", где пушкой броневика прямой наводкой, но пулемёты противника удавалось постепенно подавлять, и "белые" теряли квартал за кварталом. А через пару дней, когда их добровольческие отряды стали разбегаться, красные заняли центр Ярославля, а разрозненные остатки белых, среди которых был опять ускользнувший Савинков, ушли по Николаевскому мосту за Волгу и, пробившись через заслоны красных, рассеялись по одиночке по деревням и дорогам. Как мы потом узнали, важную роль сыграла наша диверсия с гранатами: были уничтожены, убиты или тяжело ранены члены штаба восстания, почти все старшие офицеры, а Савинков был легко ранен и контужен, так что участия в дальнейшем восстании не принимал. Эти взрывы сильно подорвали и боевой дух мятежников, и внесли неразбериху в управление боевыми действиями. В итоге красные воевали с добровольческими отрядами без единого командования. А бутылка с керосином устроила пожар на штабном этаже, который восставшим удалось потушить, и здание не выгорело, но сгорели все списки добровольцев, разбитые на отряды, с их адресами и фамилиями командиров. Данный факт сильно способствовал разбеганию добровольцев и затруднил последующую работу ЧК по выявлению активно участвовавших в мятеже, но меня не сильно огорчал, а даже наоборот — возможно, думал я, кто-то из ярославцев по молодости или дурости записался в добровольцы, но затем передумали, разбежались, и не осталось следов их неправильного выбора. А замешанных в преступлениях и жестоких расправах, особо активных мятежников и без всяких списков запомнят и найдут.