Берия сидит рядом. Всё. Даже те, которых он назначил охранять и контролировать попаданца, за пределами данной комнаты. Пора, что ли, начинать.
О межпланетной пустоте, транспорте будущего, чудесной технике наподобие двух компьютеров из 2018-го и что там, в следующем веке и как, я конечно, узнал много нового. И хорошего и совсем наоборот. Особенно увлекательно было слушать, когда товарищ академик Иоффе с потомком первую беседу при личном составе отдела затеяли. И Рожкова мы вопросами про космические полёты забросали. Книгу когда для товарища Королёва фотографировали, тогда и узнали про его роль в создании советской космонавтики. Смотришь ведь всё равно, что именно с экрана прибора иного времени отснимаешь, кое-что в памяти осаждается. Но там, вначале, всё было в темпе «давай быстрее, шевелись!». Товарищ Поташник, над душой, можно сказать, стоял. Да и обстановка там, за кремлёвскими стенами, не очень то способствовала думать о чём то ином, кроме выполнения приказа.
Планета Земля. 31 декабря 1940 - 1 января 1941 года.
Но и тех бы… попади он к ним, тоже, как говорит потомок - «разрыв шаблонов» ждал бы, ох и наслушались бы они от него…
Мне и Иоффе намного стали лучше понятны причины моих обмороков и слабости, последствия которых мы первоначально снижали у работающего нашего первого циклотрона путем размещения обычной поленницы дров, временно заменяя отсутствующие тогда баки с поглотителем заряженных частиц - водой.
Разрыв ткани времени, нарушение естественного его хода, все дела… Шаблоны из фантастики и читанная по диагонали в новостях в сети прорва всяких модных околонаучных теориек, вытаскиваемые из закоулков памяти соскучившимся по привычному инфоритму мозгу, хорошо то ли бодрят, то ли настраивают на философский лад.