— Дух проклятый, Антихристово семя, вошёл в дома наши и ныне над головами нашими кружит, души христианские смущая! Не попустим врагу рода человеческого! Не уйдём, братие, а стеною станем на защиту родной милиции! С нами крестная сила! Не посрамим Отечества-а!
— А на девку твою он точно запал, — с улыбкой продолжала добивать моя всезнающая бабуля. — Я ить такие дела нюхом чую. Олёнка-то тебя любит, и поводу для ухажёрства она охальнику энтому ничем не давала. Уж тут ты мне, старой, на слово поверь…
— Понимаю, достаточно, а теперь вставай и…
Я бросился поднимать раненого, а она так и стояла с застывшим ужасом в глазах. Видимо, парень был из наших приграничных частей и пытался предупредить государя об акте агрессии. Хотя какой, к чёрту, акт! Шамаханы устраивают такие стычки почти ежедневно, но если наши отправили гонца, значит… война. Вот именно её нам ещё и не хватало…
— В тюрьме, говорю, — виновато прошептал государь, с горя отхлёбывая оставшееся саке прямо из бутылки. — Должен я был хоть на ком-то злость сорвать?! А он и сам подставился, в последний миг как ухватит меня под ребро — я и взвыл, света божьего невзвидев! Психолог, чтоб его… Голос тут же возьми да и сорвись!
— Митька, не лезь не в своё дело! — рявкнул я.