— Вот так, Фома Силыч, — незамедлительно откликнулся он. — Затыкают на кажной фразе, слова вымолвить не могу, скоро уж и рот зашьют, с бабули станется.
— На теле были следы насилия — раны, ушибы, порезы?
— Как бы не так, — вздохнула Яга. — А что ты, сокол, скажешь, ежели с каждой шалостью Лихо всё большую силу набирать начнёт? Оно ить от безобразий энтих да чувств людских и слов горячих только в рост прёт! Году не пройдёт, а сгинет всё Лукошкино, ровно и не было…
— Да уж случилося… Уже цельный час живот пучит, мочи нет, три раза почитай случилося, а облегчения так и нетути! А всё капуста проклятая… ить не больше полбочонка-то умял… ой! Ну, тётка Матрёна, держись!.. Ежели тока выживу-у-у…
Лялина улица — небольшая, в шесть-семь домов, на окраине столицы. Сюда ходят позабавиться, расслабиться и отдохнуть представители мелкого купечества и всякая разбитная молодёжь. Два кабака, дом свиданий, знаменитый вертеп хозяйки Марфы Дормидонтовны, то есть местечко небезопасное во всех смыслах.
Олёна (сбивчиво, краснея). Да. Почти. Ну, если по-честному, то…