Олёна кивнула и молча прибавила огонь. Привидение уже явственно розовело, но в тот момент, когда колба едва не лопалась от жара, опытная бабка повернула какой-то зажим, выдернула пробку, и струя хлынувшего воздуха протолкнула несчастного в другой сосуд. Практически ледяной! Мне кажется, что я даже слышал, как он завизжал… А может, и нет, может, просто воображение распалилось.
— И то верно, бабуленька, — значимо прогудел Митя, сдвигая брови и отыскивая взглядом икону потяжелее. — Тока явите милость христианскую, дайте мне первым ему засветить!
— А-а-а… Бе-э… Хм?! Аз, буки, веди… Иже еси на небеси… Я есть государь и самодержец… Ага! Получается-а! Голос вернулся! Вот уж спасибо так спасибо! Излечила, спасла, вернула к жизни, свет мой бабушка! — И наш восторженный царь подхватил Ягу, воодушевлённо кружа её на крылечке.
И я, и Еремеев, и царь с царицей согласно обернулись и покивали. Цирк, одним словом! В городе явный преизбыток клоунов, и мы, похоже, главные. Ну и ладно…
Вечер двигался уже по накатанной схеме: везение — невезение, везение — невезение, и так до глубокой ночи. Кстати, не забыть себе отметить в блокнотике — ночью Лихо спит, видимо, тоже нуждается в отдыхе, и будить его не стоит — себе дороже. Невыспавшееся злобное одноглазое существо способно доставить втрое больше неприятностей. Хотя пока всё это на уровне логических умозаключений, об истинной природе «преступника» мы всё ещё знаем мало.
— Любимый, ты у меня чудо! — Радостно захлопав в ладоши, Олёна повисла у меня на шее, болтая ногами. Этим грех было не воспользоваться. — Эй, ты чего?!