— Ой, смотри, сыскной воевода! Я мужское-то враньё за версту чую, — простодушно купилась моя домохозяйка. — Так вот, бороться с Лихом непросто — ты ему одно, а оно тебе всё через назад-перед-сбоку наизнанку и вывернет! Его саблей руби — сам порежешься, пулей стреляй — порох отсыреет, дубиной бей — дубина сломается, из пушки пали — так весь город почём зря разгрохаешь…
— В-вот оно как… а в-вы всё д-дра-азнитесь — укоризненно заключил Заикин, обмахивая его платочком.
И с этим вполне радужным предложением я бы, кстати, охотно согласился. Но увы…
— Уж ты извиняй, как хочешь, сыскной воевода, да тока к тебе у нас обид нет! И бабушке твоей, и Фоме Силычу в моём заведении почёт и рюмка бесплатная завсегда обеспечены будут. А вот девку отдай! Из-за неё все беды, пущай ответ перед народом держит. А то… вона как! Кому без бороды ходить опозоренному, а её милиция от смертоубийства обеляет?! Не по совести энто!
— А то чья же, Никитушка, — не поднимая глаз, ответила наша специалистка по заговорам и колдовству. — Каюся, переборщила чуток, колданула, покуда мы до двора Гостиного мчалися. Я ить хотела, чтоб он не напивался погонами в лужу, свиней пузырями веселя, а пил умеренно…