– Товарищ капитан, вы ранены? – над сидящим на краю окопа Щегловым склонился сержант Игнатов.
– Товарищ капитан, вы этому Нагулину верите? – едва слышно спросил сержант Игнатов, медленно пробираясь рядом с командиром через заросли высокой сырой травы.
– Карту-схему, значит? – задумчиво протянул командир, глядя на меня исподлобья, – Ты откуда такой взялся, красноармеец Нагулин? Ты ведь недавно мобилизован, так? Даже начальную подготовку не проходил. Вас, вообще-то, должны были в резервную часть сначала отправить, но уж как вышло, так вышло. Но из винтовки ты стреляешь ловко, я сам видел, а теперь, оказывается, и карту читать можешь, да не только читать готовую, но и нарисовать свою. Где научился?
На мой взгляд, двигалась «колонна особого назначения» крайне беспечно. Видимо, генерал Музыченко рассчитывал, что раз мы идем по следам ушедших вперед ударных групп прорыва, ожидать серьезного сопротивления немцев не стоит. В результате у нас отсутствовал даже головной дозор. На начальном этапе при движении в темноте сразу за спинами атакующих частей это еще можно было оправдать, но сейчас, когда прорвавшие оборону немцев войска ушли вперед и рассеялись на относительно мелкие отряды, такое пренебрежение уставом выглядело очень нехорошо. Генерал, конечно, не знал о весьма невеселом положении дел у передовых групп, но, дозор все равно выслать стоило.
– Есть отвечать, товарищ капитан! Обращаться с оружием меня учил отец…
Сражение кипело вокруг нас, но каким-то чудом до сих пор непосредственно наш отряд не затрагивало, если, конечно, не считать разгром эшелона, в котором мы ехали к фронту. Требовалось срочно что-то предпринять, иначе наш безоглядно преданный делу Ленина-Сталина, но совершенно неадекватный командир доведет нас до немецкого плена, что в мои планы совершенно не входило. Вот только что именно нужно делать, я пока не понимал.