— Ну и чего ж ты встал, аспид милицейский? Ступай по мне, топчи меня, безвинного, сапожищами уставными, попирай тело моё белое муками бесовскими! Всё одно мне жизни нет, с тех пор как тебя, ирода, в наше Лукошкино сам нечистый взашей вытолкнул…
— А что с ним? Как именно умер? Какие соображения заставили вас считать, что со всем этим непременно стоит обращаться в милицию? — спросил я.
Немцы славились чистотой и порядком. Так вот представьте их удивление, ужас и негодование, когда рано утром, проснувшись, поселенцы обнаружили улицы и домишки родной слободы заляпанными комьями свиного навоза! И эта дурно пахнущая дрянь была везде — на пороге покоев посла, на стенах пекарни, жилых помещений и даже (Яга невольно перекрестилась) на стенах кирхи!
— Дык на плаху, куда ж ещё? — даже удивился он, мечтательно разглядывая сводчатый потолок. — Рази ж царь-батюшка попустит, чтоб вы его при государыне матом крыли, а потом меня, сотрудника младшего, при всех на боярскую думу спустили? Казнит, казнит всенепременно…
Ворота открылись ровно настолько, чтоб мы двое смогли поочерёдно протиснуться, и накрепко закрылись вновь.