Утром следующего дня он сходил на почту, где получил ответную телеграмму. Та была короткой: «Ресторан «Яр», полдень». Борис даже улыбнулся, прочитав. Назначить встречу двух революционеров в самом шикарном ресторане столицы — почерк Евно. Кто станет искать их в «Яре»? Полиции туда хода нет. Там такие личности обедают, что десять подумаешь, прежде чем беспокоить.
— Правда, Афанасий Петрович! Только у вас это есть.
— Не плачь! Ты будущая государыня, нам нельзя проявлять чувства…
— Не волнуйтесь, никого не забуду. Раз уж завели разговор, то составьте список причастных врачей и сестер и подайте его в канцелярию. Военными и пожарными займется Михаил, он все видел. Как он себя показал?
— Не сомневайтесь. Стоит лишь намекнуть, что это важно для них. Германия находится не в лучшем состоянии, еще год войны, и она потерпит поражение. Чтобы избежать его, немцы заглянут в каждую щель, перетрясут белье в любом доме.
Следом за портными и обувщиками прибыл секретарь императрицы. Он передал мне высочайшее повеление привести себя в порядок и явиться пред августейшие очи для представления по случаю возведения меня в новую должность и присвоения чина. Смотрел секретарь без приязни — видимо, недоумевал: с чего удостоился милости хам и возмутитель спокойствия? Просвещать его я не стал — обойдется. Облачился в мундир и отправился следом. Императрица приняла меня в кабинете. Кроме нее присутствовали Ольга и знакомый мне лейб-медик Горецкий. Я произнес положенные слова, получил из августейших ручек жалованную грамоту и пожелания трудиться на благо России. В ответ прозвучали заверения новоиспеченного придворного, что не пожалеет сил. Тем аудиенция и завершилась.