— Обойдется без тебя! Военных врачей в империи много, а вот человек из другого мира один. Я не дура, чтобы позволить тебе рисковать впредь. Хватит! Твое ранение — это знак. Готовься к поездке. И не беспокойся! Я сумею обеспечить за тобой надлежащий уход. И чтоб никаких посторонних девиц! — она сжала кулаки.
— Я ранен, доктор прописал мне постельный режим. Сиделок выбирать не могу. Кто приходит, тот и сидит.
— И вам здравствовать, Валериан Витольдович! — кивает она. — Вот, кушать принесла. Бульон с гренками.
— Господин Ноймайер? — спросил позвонивший в дверь его квартиры мужчина средних лет и с такой же средней внешностью. Только вот штатский костюм не скрывал военной выправки. За спиной незнакомца маячил второй — высокий, мощный, с тупым выражением лошадиного лица. — Мы могли бы поговорить?
— Да, — закивал Миша, — но с одним условием: за цветы плачу я.
Все засмеялись, даже Ольга. Похоже, успокоилась. Миша, как я просил, ревностно выполнял поручение: наливал Лизе вина, отбирая бутылку у лакея, подкладывал ей кушанья и, время от времени, что-то шептал в ушко. Новоиспеченная дворянка принимала это благосклонно: то ли нравилось, то ли решила продемонстрировать цесаревне, что ее тоже любят. Эта парочка обращала на себя внимание, я даже заметил устремленный на них удивленный взгляд Полякова. Тосты следовали один за другим. Выпили за кавалерственную даму Елизавету Давидовну, прочих присутствующих женщин (тост Миша провозгласил стоя — набрался от офицеров на фронте), за процветание богоспасаемого отечества и погибель супостата, за князя Мещерского и барона Засса (по отдельности), гостеприимных хозяев…