— Позвольте вам этого не позволить. Плачу я. Считаю своим долгом.
— Что это? — спросила Мария, взяв бумагу. — Да еще на немецком.
Зал уставили накрытыми столами в форме буквы «П». Белые скатерти, официанты во фраках и накрахмаленных манишках, сияние эполет и орденов гостей. У входа служитель глянул на мое приглашение и отвел к крайнему столику, где мое место оказалось, среди незнакомых мне полковников. Все правильно — по чину и место. Я поздоровался с соседями, которые с любопытством посмотрели на чиновника, который неизвестно почему затесался среди офицеров, затем разглядели знак военного врача, ордена на груди и успокоились.
— Считай, что уже офицер, — говорю. — На руках государыню из завала вынес. Станешь благородием.
Почти не вру. Не родился еще гениальный хирург и изобретатель.
— Перед линией фронта «альбатросы» зажали, — объяснил Бартош. — Шестеро их было. Если 6 наши не подлетели — конец.