— У нас вечером поезд, на фронт едем. Не видишь — артиллеристы! Тащи сюда своих певцов!
— Только сейчас поверил, — сказал, закрывая. — Голова кругом!
— Идите, Валериан Витольдович! И впредь, если вам чего взбредет в голову, предварительно хорошо подумайте.
После них Порфирий Свиридович зазывал меня в кабинет, где мы пили чай приправленный коньяком, или коньяк, приправленный чаем — это как выходило.
— Они на нас не посмотрят! — вздыхала Катя. В отличие от восторженной подруги, она славилась здравомыслием. — Что им курсистки-бесприданницы из мещан? Дворянку подавай или купчиху! Ты как думаешь? — обращалась она к Лизе.
И вот, значит, сделал заказ, официант салатик принес — тот самый «Оливье», который здесь без вареной колбасы. Только нацелился вилкой подцепить, как у столика нарисовался этот тип. По морде видно, что не русский. Лицо лошадиное, все в веснушках, уши оттопырены, а сам рыжий. Причем, не такой, как я, весь из себя красивый, а с волосами цвета красной меди. И одет не по русской моде.