Наряд на мне был не менее эпохальный, нежели приснопамятное серебряное платье, павшее смертью храбрых на площади Гард. Да и трапезничать в компании скользкого типчика не возникало никакого желания.
— А с Гилбертом Эммотом ты собиралась жить долго и умереть в один день?
— Улыбаться не буду, — бросила через плечо.
— Даже двадцать, я попросил извозчика подождать, — согласился он.
— Особенно сейчас, когда ты мило остришь. Даже в этом уродливом рубище и в этой убогой хибаре на продавленном диване.
На три долгие секунды мы скрестились взглядами. Точно три! Я посчитала.