— Конечно, — с трудом разлепила я губы и с прямой спиной прошагала к столу. Плюхнула ридикюль на отполированную до блеска крышку. Не заботясь о сохранности наборного паркета, шумно выдвинула стул и села.
— Шерочка совершенно не может есть рыбу с косточками, — причитала она. — Обязательно давится. Ему непременно рыбку надо чистить. Вы же умеете чистить рыбку?
Нет уж! Пожалуй, воздержусь. Галопом я неслась к свободному извозчику, поджидавшему пассажиров на дороге возле гостиного дома. Говорю же, у меня появилось новое увлечение. Рута гадает на кофе и тихонечко шаманит в спальне за закрытой дверью, а я от мужиков, приличных и не очень, сломя голову сбегаю.
— За кого? За музейный экспонат? — округлила она глаза. — В смысле, за экскурсовода с мамой?
— Что, простите? С гнильцой? — поперхнулась мадам. — Никлас Фолл, может, и не молод, но является достойнейшим господином! А я его уже сорок лет знаю! И ко всем своим женам, между прочим, он относился с большим пиететом.
«Наденьте на завтрашний ужин. Карета будет ждать в пять вечера», — в нахальной манере, словно давал распоряжения, написал Соверен Гард.