— Да, все прошло спокойно, — согласилась я. Подумаешь, Гард с кем-то поругался. Главное, не стащили ни одной баснословно дорогой диадемы, вместе с приколотой к ней нимфой.
В пойманный кеб я забиралась с видом «на общипанном грифоне не подлетишь, на хромой виверне не подъедешь», но едва извозчик закрыл дверцу, как плюнула на гордую осанку, скукожилась на сиденье и начала трястись. Одно радовало: если верить энциклопедии, дрожь — это самопроизвольное сокращение мускулов для согревания тела и внутренних органов (не спрашивайте, откуда мне это известно). В общем, сидя в холодном пахнущем кошками и чужими резкими духами салоне, я самопроизвольно, без печки и шарфа, отогревалась. Зато страдать от уязвленного самолюбия уже была не способна.
— Ты все еще не хочешь остаться на ужин?
Секретарь еще скакал через просторную приемную, надеясь предотвратить вторжение в святая святых, а я уже настежь распахнула двери и эффектно перешагнула через порог. Мужчины, сидящие за столом переговоров, резко повернули головы, и на кабинет обрушилась изумленная тишина.
Соперница уже сидела с двумя выставленными пальцами.
— Лаэрли, наблюдаю за тобой и понять не могу: прежде чем согласиться спать со стариком Гилбертом, ты тоже устраивала сцены? Сначала подержала в тонусе, а когда он дошел до точки, снизошла?